Анонс. Читайте в "свежем" выпуске журн

Анонс. Читайте в "свежем" выпуске журнала "Эксперт" статью Максима Агаркова "Макияж для Фемиды" с юридическим комментарием адвоката МКА "Князев и партнеры" Андрея Князева. Конституционный суд сделал небольшой шаг к обеспечению реальной независимости судей. Глобальных изменений не предложено, но уже сам факт, что сор вынесен из избы, позволяет надеяться на изменения в лучшую сторону Все началось с обращения в Конституционный суд (КС) бывших судей из Петербурга, Новосибирской, Ростовской областей и Карачаево-Черкесии, не согласных с решениями региональных квалификационных коллегий судей (ККС) о лишении их судейского статуса. В своей жалобе бывшие судьи указывали, что предлоги для их увольнения неконституционны, а наказания несоразмерны. Прегрешения, за которые судей, обратившихся в КС, лишили должностей, много говорят об отечественной судебной системе. Трое из них обвинялись в нарушениях «процессуального и материального закона», допущенных во время рассмотрения дел. В переводе с юридического на русский это значит, что судьи приняли решения, которые не были обжалованы в суде высшей инстанции, и квалификационные коллегии, посчитав вердикты неправильными, лишили их полномочий. Бывшему председателю районного суда из Карачаево-Черкесии вменялась в вину «безосновательная критика» работы председателя республиканского суда, содержавшаяся в его письме на имя председателя Верховного суда и «сопровождавшаяся выражением политических взглядов». У него также обнаружились нарушения в работе канцелярии, учете движения дел и ведении статистической отчетности. Еще одна представительница судейского сообщества, по мнению региональной ККС, «в своих неоднократных выступлениях на заседаниях органов судейского сообщества Новосибирской области и в письменных обращениях подвергала критике как несоответствующие закону действия председателя и других судей, а также вступившие в законную силу судебные акты», за что и была лишена полномочий. Подчеркнем, что делала она эти заявления на закрытых заседаниях судейского сообщества, а отнюдь не в СМИ, тогда как кодекс судебной этики, за нарушение которого судью можно уволить, действительно запрещает критику работы суда, но только публичную. На это, кстати, и указал Конституционный суд. Для сравнения: недавно ККС Северной Осетии вынесла судье, пойманному за езду на машине без документов и без номеров, к тому же потерявшему свое судебное удостоверение, предупреждение. Председатель всегда прав Квалификационные коллегии сами рекомендуют кандидатуру судьи при назначении и сами же впоследствии могут привлечь судью к дисциплинарной ответственности, в том числе и прекратив его полномочия. Прекращение полномочий возможно за «ненадлежащее исполнение своих обязанностей», но что входит в понятие ненадлежащего исполнения, оставалось на усмотрение членов комиссии. «За одно и то же нарушение в одном регионе судья может получить предупреждение или выговор, а в другом — лишиться полномочий», — говорит Андрей Князев, глава адвокатской коллегии «Князев и партнеры». Отсутствие четких разграничений тяжести проступков судей, как и ясных критериев, по которым эти проступки выносятся на рассмотрение региональных ККС, — одна из главных причин зависимости судей от квалификационных коллегий. При этом квалификационные коллегии находятся под жестким контролем председателей региональных судов. Председатели единолично принимают решение о внесении на рассмотрение ККС вопроса о нарушениях со стороны того или иного судьи. Они же представляют коллегии доклад об этом нарушении. Две трети членов квалификационной коллегии непосредственно подчинены председателю суда. А председатель суда обладает широкими возможностями для создания условий, чтобы в работе того или иного судьи возникли неизбежные нарушения. «Если одному судье дать десять дел с участием двух человек, а другому шесть дел, в каждом из которых по пять-восемь участников, то тот, кто получил меньше дел, окажется в заведомо проигрышной ситуации, — продолжает Андрей Князев. — Так, у первого судьи стороны процесса представлены истцом, ответчиком и двумя адвокатами, их можно быстро собрать и уложиться в отведенные на рассмотрение дела сроки. А у второго истцов и ответчиков будет пять-восемь, у каждого по адвокату, и уложиться в сроки почти нереально, их всех просто трудно одновременно собрать. Тот судья, который рассмотрел более сложные дела, оказывается виновным в нарушениях сроков. А дела между судьями распределяет председатель суда». Понятно, то в ККС голосовать против мнения председателя регионального суда из судей решаются единицы. Помимо судей в состав квалификационных коллегий входят представители общественности (одна треть состава коллегии). Однако, как считает член совета по совершенствованию правосудия при президенте Тамара Морщакова, в большинстве случаев они тоже угодны председателям судов. Но даже если допустить, что общественность в ККС вдруг воспротивится увольнению кого-либо из судей, расклад существенно не меняется. Для лишения полномочий судьи достаточно набрать две трети голосов в квалификационной коллегии, а эти две трети как раз и составляют судейские. Понятно, что при таком положении дел председатель суда может без особого труда добиться от судей принятия решений, в которых он заинтересован. А дальше все зависит от того, кто в регионе контролирует самого председателя суда. Третий элемент Вердикт КС можно разделить на три элемента, каждый из которых по-своему важен. Первый — решение о лишении статуса судьи должно приниматься только тайным голосованием. На самом деле мера скорее косметическая, поскольку обеспечить действительно тайное голосование на коллегии, состоящей из двух десятков человек (в регионах, бывает, и того меньше) почти невозможно. Однако изменение процедуры все-таки дает некоторый шанс судьям избежать санкций со стороны председателя суда за неугодное ему голосование. Кроме того, КС потребовал от квалификационных коллегий мотивировать их решения и заносить в протоколы заседаний ККС. Сейчас в протоколах зачастую указывается лишь на лишение судьи полномочий, но не говорится, в чем именно заключалась вина. Второй элемент — ограничение набора самих поводов, по которым ККС могла бы вмешаться в действия судьи. Квалификационные коллегии судей не вправе досрочно прекращать полномочия судьи при рассмотрении дел. Как постановил Конституционный суд РФ, подобные решения вправе принимать только вышестоящие суды: «Квалификационные коллегии судей не могут быть признаны компетентным органом для оценки законности судебного акта». Третий и, возможно, наиболее важный элемент — принципиальное решение о вынесении этого вопроса на все уровни власти. Важен сам по себе факт обсуждения проблемы гипертрофированной зависимости судей от квалификационных коллегий и председателей судов в документе столь высокого статуса. Долгое время это выносилось лишь в прессу или на разного рода конференции. Все это, конечно, радикально не меняет положение дел в судейском сообществе и вряд ли обеспечивает существенно большую независимость судей. Однако в рамках действующего законодательства КС сделал все что мог. Понятно, что при таком положении дел председатель суда может без особого труда добиться от судей принятия решений, в которых он заинтересован. А дальше все зависит от того, кто в регионе контролирует самого председателя суда. Третий элемент Опора на собственные силы Помимо обязательного внесения изменений в законы «О статусе судей РФ» и «Об органах судейского сообщества в РФ» (это касается тайного голосования в ККС) Конституционный суд рекомендовал законодателям подумать об иных механизмах защиты независимости судей, в частности о возможности создания специальных дисциплинарных судов. Такая возможность уже обсуждается в судейском сообществе, да и не только там. Во-первых, можно будет привлечь судью к ответственности за коррупцию. При существующей сейчас организации судебной власти сделать это почти нереально. Чтобы проводить оперативные мероприятия в отношении судей, подозреваемых в нечистоплотности, необходимо получить разрешение у той же квалификационной коллегии. То есть у того же судейского сообщества. Сделать это непросто из-за корпоративной солидарности. Но даже если разрешение дается, процедура его получения на практике означает, что правоохранители сообщают фигуранту разработки о своем интересе к нему. После этого собрать материал для уголовного дела становится гораздо сложнее. Поэтому уголовные дела против судей по обвинению в коррупции — исключение из правил. Обычно судью, подозреваемого во взяточничестве, увольняют (если увольняют) по каким-то иным основаниям. По каким — может придумать председатель суда или квалификационная коллегия судей. Если будут введены дисциплинарные суды, то разрешение на оперативную разработку нужно будет получать у них, что, скорее всего, обеспечит всей процедуре большую конфиденциальность. Во-вторых, дисциплинарный суд предполагает формализованную процедуру отрешения от судебной должности. Это не голосование в ККС по докладу председателя суда, а сторона обвинения, сторона защиты, набор доказательств. Если полномочия по лишению полномочий судей перейдут в дисциплинарные суды, уволить судью по формальным основаниям будет куда сложнее. И решение о лишении полномочий будут принимать уже не председатели судов, как это происходит сейчас, а дисциплинарный суд. Однако эта схема не лишена минусов. Возникает извечная дилемма: кто будет сторожить сторожей? Появляется опасность, что дисциплинарные суды станут очередным механизмом, держащим судей в подчинении у начальства. Еще одним способом улучшить ситуацию может изменение полномочий региональных ККС. В среднем за год досрочно лишаются полномочий не более 90 судей. Такое количество дел вполне могла бы осилить Высшая квалификационная коллегия судей РФ. Если бы лишать судей полномочий могла только она (а региональные ККС только бы выносили предупреждения судьям), судейский корпус был бы в значительной степени вынесен за рамки региональных конфликтов вокруг власти и собственности. Хотя и этот вариант небезупречен — он может создать излишнюю централизацию в судебной власти. Тамара Морщакова называет еще один возможный механизм — изменение территориального деления судов. Сейчас территория юрисдикции судов совпадает с административным делением: Верховный суд — региональные суды — районные суды. Эта схема способствует сращиванию суда с региональной властью. Вынеся суд за рамки регионов (например, создав специальные судебные округа), можно избежать такого сращивания. Перспектива самоограничения У всех перечисленных проектов укрепления независимости суда есть один общий недостаток. Оздоровление корпорации предлагается осуществлять силами самой корпорации. С одной стороны, это вполне отвечает настроению судейского сообщества и к тому же лежит в русле предвыборных высказываний Дмитрия Медведева, который основную ответственность за укрепление независимости судов возложил на самих судейских. Но с другой — даже некоторые судьи признают, что их корпорация чрезмерно закрыта и ей не помешал бы больший контроль со стороны общественности. К моменту сдачи этого материала стало известно, что Госдума и Совет Федерации начали работу над поправками в законодательство, которые требует решение КС по иску судей. Вопрос в том, как далеко пойдут законодатели. Если все ограничится установлением обязательного тайного голосования в квалификационных коллегиях судей, больших перемен ждать не стоит. Несколько лет назад Центр стратегических разработок готовил законопроект, предусматривавший немало полезных новаций в российской судебной системе. Кстати, идея устройства дисциплинарных судов обсуждалась еще тогда. К разработке привлекались и судьи, и независимые эксперты. Однако законопроект не был даже внесен в Госдуму. Как рассказывает Тамара Морщакова, на вопрос о судьбе этой инициативы, заданный президенту Путину, был получен ответ: «Это не дело МЭРТа, а Верховный суд — против». Другими словами, политической воли менять что-либо в судах со стороны верховной власти не было. Появится ли такая воля в будущем — судить сложно. Вердикт Конституционного суда очень обнадеживающе совпал по времени с провозглашением ценности независимого суда со стороны Дмитрия Медведева. Но последние годы показывают, какое мощное оружие в руках исполнительной власти контроль над судебной системой. Чтобы отказаться от такого оружия самостоятельно и добровольно, нужна в самой власти готовность к самоограничению. А это не в российских традициях.